- Ольга Игоревна, Вы входили в состав жюри всех трёх прошедших «Саратовских страданий». Поделитесь воспоминаниями о памятных событиях, участниках и работе жюри. 

- В первый раз я мало себе представляла, что вообще от нас, жюри, требуется. Помню почему-то обеденные столы, за которыми мы сидели с Михаилом Сергеевичем Литвяковым (председателем жюри первого фестиваля) и говорили о чем угодно, только не о кино. На первом году фестиваля я еще не до конца понимала перспективы моей работы в жюри. Моя задача была - тихо сидеть и вникать, что это такое и как во всем этом надо себя вести, чем можно быть для этого дела полезным. Самое серьезное впечатление у меня осталось от второго фестиваля. Во-первых, потому что эмоционально его программа казалась мне самой мощной, самой сильной и самой интересной. Там я впервые стала понимать, что такое документальное кино и как оно может воздействовать на тебя лично и на зрителей. Я никогда не забуду историю с фильмом «На шёлковой нити» и с тем, что Гете-институт смог привезти участников картины. Этот фильм стал событием и для моей личной жизни, потому что обычно я с трудом подхожу к людям, особенно когда нахожусь под впечатлением. Мне тяжело сразу подойти к человеку и начать его о чем-то расспрашивать, но я это в себе преодолела, подошла к Катарине Петерс и попыталась с ней поговорить. И поняла, что самое трагичное в этом фильме происходило за кадром. Наверное, об этом не нужно писать. Героиня отдала свою любовь и больше не может любить. Это было для меня настоящей доку- ментальной точкой во всей этой истории. 

Конечно, нельзя не вспомнить фильм Армана Ерицяна «Под открытым небом». Он поставил вопрос, который для меня лично раньше был несколько умозрительным. Конечно, мы всегда думаем о месте этики в том, чем мы занимаемся. Здесь вопрос встал очень личностно. Не в плане того, чтобы выставить Арману оценку за поведение, правильно ли он поступил или нет. Я очень доверяю Арману и полюбила его за время фестиваля, поэтому мне было очень важно выяснить абсолютно всё в истории смерти двух героев фильма, которые умирают практически в кадре. Я поняла, что Арман и сам воспринял это очень глубоко. Но важные вопросы этого фильма навсегда остались для меня открытыми. Я считаю саму картину очень сильной, она осталась у меня в памяти. Конечно, на втором фестивале большую роль для меня сыграла Джемма Сергеевна Фирсова, которая устроила из нашей работы в жюри настоящую учёбу. Мы постоянно говорили о фильмах, и Джемма Сергеевна очень внимательно выслушивала каждого члена жюри, оставаясь при этом несомненным лидером. Она, как настоящий документалист, занималась еще и портретом, она понимала тебя, старалась работать с тобой. И мне казалось, что такая форма работы наиболее интересная. Что касается третьего фестиваля, то там конечно была сильная программа, но я была убеждена, что лучше фильма Маши Кравченко к концу фестиваля так и не будет.

Я очень за него болела. С членами жюри мы практически не были знакомы и работали отдельно. Артаваз Пелешян был той высотой, к которой подойти и подступиться нельзя, я очень готовилась к единственному заседанию, на котором должно было состояться награждение. Пелешян начал с того, что каждый из нас высказывался, определял свои приоритеты и составлял десятку лучших. И я уже начала готовиться к тому, что не из квасного патриотизма, а из самых подлинных человеческих чувств и из профессионального уважения, я буду отстаивать кандидатуру Маши Кравченко. Я высказалась. Потом взял слово сам Пелешян и сказал, что, с его точки, зрения надо самый главный приз отдать фильму «Собиратели теней». Это был необыкновенный по эмоциям момент на «Саратовских страданиях». Радость в первую очередь была от того, что Пелешян сам это предложил, и тут наши мнения так счастливо совпали.

- У меня был вопрос о механизме вынесения решений членами жюри, но, я так понимаю, в зависимости от состава и председателя, механизм бывает самый разный. 

- Да и предсказать невозможно, каков он будет на этот раз, это похоже на жизнь, в которой нет никаких правил. Правила устанавливаются ежедневно и ежесекундно. 

- Теперь у меня вопрос к Вам не как к члену жюри, а как к одному из самых известных культурных обозревателей Саратова. «Какова роль «Саратовских страданий» в культурной жизни Саратова. Это удачная форма развития и пропаганды документального кино? 

- Тяжело сказать, я же не эксперт. Я точно уважаю одно - оригинальные идеи. Ведь обычно мы живем как с кальки. Что-то повторяем, дай Бог, чтобы удачно. Так что оригинальные идеи это то, за что надо держаться. «Саратовские страдания» - это именно оригинальная отдельно придуманная история.