Библиотека

Продолжая диалог (показы памяти Наталии Каган и Юрия Нагибина)

Автор: Евгения Изотова, Роман Павленко

Герои Натальи Каган – это люди талантливые, честные, сомневающиеся. Они размышляют над проблемами, которые объединяют времена и поколения. Это нетипичные мужчины и женщины. Героиня фильма «Каждый день доктора Куницыной» - известный хирург, основательница третьей в Советском Союзе кафедры онкологии Татьяна Александров на Куницына, депутат городского совета, талантливая исследовательница. Фильм не об этом. Он не о дефинициях и званиях, а о человеке, личности, характере. Слова, с которыми доктор Куницына обращается к студентам, отправляя их на пересдачу экзамена, раскрывают жизненную позицию героини. Она рассуждает о том, что удовлетворительная оценка называлась раньше «посредственной», и это название гораздо точнее определяло ее суть.

Доктор Куницына не терпит необязательности, серости и лени - посредственности: «Тройка оскорбляет специалиста», «Врач-троечник имеет диплом, но не имеет права лечить». Она, как и герои ленты об учителях, чувствует ответственность за то, что делает. Фильмы, а вернее герои Натальи Каган призывают зрителя к диалогу и соразмышлениям, к осознанию границ собственной свободы. 

Вспоминает Д.А. Луньков: «Наташа была настоящий сценарист: она умела выхватывать нужное. Задача сценариста быть поставщиком лиц. Она могла придумать, отыскать человека, который имеет право быть героем фильма. Ее большой удачей стал учитель биологии Пименов, герой фильма «Эти нетипичные мужчины». Наташа закончила ВГИК, киноведение. Она прекрасно знала историю и практику кино, понимала, что ценится в фильме. Наташа не боялась ошибиться. Она была просвещенный человек. Она была одной из первых работниц саратовского телевидения, свободный художник, свой человек совершенно. Главный предмет документального фильма – человек, поэтому достижения сценариста сопоставимы с заслугами режиссера».

Роман Павленко: «Жизнь нас свела два года тому назад. Тогда мы, студенты третьего курса СГУ, впервые увидели Юрия Яковлевича на нашем пятничном занятии на телестудии. Невысокий, обаятельный, харизматичный, яркий, он завладел нашим вниманием и сердцами с первой минуты. Мы говорили о многом – о творчестве, о телевидении, о проблемах глобального и локального характера. Но вот с чего началось все – Юрий Яковлевич тогда твердо, без ноты иронии в голосе произнес: «Запомните, вы - гении». Мы много раз встречались и говорили, смотрели фильмы, делились впечатлениями о документальном кино, о телевидении. Юрий Яковлевич всегда много шутил, рассказывал массу потешных историй. Одной из них была история о его сыне, который однажды задал папе вопрос: «А вот почему есть мамонты и нет папонтов, есть папоротники, но нет маморотников»? Эта история была рассказана с таким теплом и любовью, что засела у нас в голове надолго. Мы потом ходили и пересказывали, как попугаи, её своим друзьям, коллегам, родственникам. С тех пор Юрий Яковлевич для нас стал папонтом, что, конечно, высказывалось не вслух, а про себя, где-то в курилке или коридоре, на совместных встречах, прогулках. Это была особая любовь. Она, в общем, даже не была, она до сих пор есть. Каждое новое утро начинается с таблички, повешенной над головой. На ней написано «Я - гений». Он лепил из молодых, сырых журналистов - журналистов профессиональных, заставлял их поверить в себя, учил не стесняться самых глупых своих догадок. За все ему огромное спасибо. В нашу последнюю встречу мы тихо поклонились его власти, его уму и таланту, потому что за короткие два года Юрий Нагибин убедил нас, что есть все-таки и маморотники, и папонты. Трудно говорить о человеке такой жизненной мощи, такого характера в прошедшем времени. Но время, теперь схлынувшее, оставившее только память, не может выиграть у нас эту партию. Мы будем говорить до тех пор, пока говорится.

Дмитрий Алексеевич Луньков, режиссер, лауреат Государственной премии СССР: «С Юрием Яковлевичем Нагибиным я много лет общался, был с ним в дружеских отношениях. И в этом смысле потерять человека, который с тобой реально был, – это уже ничем невосполнимо. Кроме всего прочего, Юра был веселым, ироничным человеком, склонным к шутке, к розыгрышу. И это было в его фильмах – «Экранизация телефонной книги», «Эти нетипичные мужчины». Он вообще на жизнь смотрел достаточно легко, видел в ней стороны, которые могут скрасить человеку существование. Эти свойства своего характера он переносил в свои фильмы. 

Юра приехал сюда из Архангельска - поступать в госуниверситет на филологический факультет. И поступил, но у него там что-то не заладилось, он здесь немного не доучился. И вскорости пришёл на телевидение. А до того он служил в Германии и там участвовал в армейской самодеятельности. Потом поступил в ленинградский Институт театра, музыки и кинематографии, который окончил. И на всю жизнь у него сохранилась эта тяга к актерству. Он служил в Веймаре - сам город, немецкая архитектура развивали в нем артистичность, которая вообще-то изначально ему была свойственна.

Мы с ним часто работали вместе. Он снял часть фильмов по моим сценариям. И нас связывала дружба, дружба творческая и личная. Что такое творческая дружба? Мы понимали, что в кино овладеть всем – трудно. И если я что-то умею, то другой должен бесплатно воспользоваться этим и даже попросить: «Сделай мне вот этот кусок, я что-то не могу его смонтировать». Например, мы с ним делали фильм «Русские немцы», это дорогой для нас фильм, полнометражный. Я был автором сценария и собеседником своих героев, как всегда, а он монтировал и обеспечивал эту съемку, ну и, конечно, этот фильм конструировал. Помимо «синхронов», он давал какое-то изображение, которое играло символическую роль. Там есть хроника – киножурналы, которые сняты в разных местах, в том числе и на Нижне-Волжской студии кинохроники. Я это знал хорошо всегда, и я этот материал нашел в Красногорске, смонтировал, а он поставил его, не глядя, потому что доверял мне. Но когда мне было нужно что-то, я просил его: «Сядь, смонтируй вот это под музыку», он был человек музыкальный, я брал его работу, не подвергая никакому сомнению. Вообще считают, что документальное кино – это то, в чем можно человека превзойти. Я же уверен, что документальное кино – это, в первую очередь, документ. Я вообще считаю, что документальное кино – это, в первую очередь, документ. Я вообще считаю, что документальное кино должно быть безличным. 

Его личности делают, но оно должно оставаться безымянным как свершение времени, а режиссер просто подхватил его, показал, отра- зил. Автора, быть может, зритель знать не будет. Он актера, режиссера игрового кино едва-едва успевает запоминать, а уж документальное кино в особенности. Это память времени, документ времени. Мы же радовались тому, что у каждого из нас получалось.

Юрий Яковлевич склонен был создавать циклы фильмов. У него есть такой «педагогический цикл» - он начался с фильма «Эти нетипичные мужчины», потом был фильм «Два письма» – о любви учеников к своему учителю, который рано погиб. Сюда же можно отнести и фильм о сиротах, обездоленных детях, с которыми мучается школа. Он хотел, чтобы тема имела продолжение, чтобы она широко смотрелась – не просто какой-то единичный случай. Режиссёр вообще должен не продолжать собирать дань с жизни - он должен продолжать сам себя, потому что, имея некую опору в виде первой работы, легче продолжать снимать кино. 

С другой стороны, тема раскроется глубже, потому что у режиссёра уже будет проникновение в материал. Юра умел это делать. Его темы обрастали и превращались в материк. Продолжением темы, выдвинутой в фильме «Русские немцы», стала работа «Брат названный», выполненная с большой заботой, с большим вниманием. У него была тяга захватывать жизнь большими кусками. Он останется в памяти еще и потому, что у него темы взяты большими пластами – вылетит из внимания какой-то фильм, но за ним есть еще множество... Он оставил несколько территорий, заселенных его героями, и эти территории не так легко стереть даже беспощадному времени. Общение было необходимым элементом нашей жизни. Одним из самых радостных моментов моей жизни было, когда после какого-то мероприятия мы шли пешком до дома. Юра всегда провожал меня, а потом только ехал домой. И в это время продолжалась наша творческая работа. Мы обменивались мнениями о том, кто и что прочитал, кто что видел. Теперь после того, как Юра ушел в заоблачный плёс, меня больше некому проводить.

Изотова Е. Павленко Р. Продолжая диалог (показы памяти Наталии Каган и Юрия Нагибина)  // Дневник «Саратовских страданий». 2008.