Киношкола
Открой
мир
кино
- 01 Ведущие эксперты
- 02 Широкая тематика
- 03 Крепкие знания
Вы увидели сегодня рождение человека, смерть человека, любовь человека. В этом, наверное, и есть способ документального кино, который я исповедую – рассказывать о самом сокровенном, о самом сущностном в человеке.
Мастер-классы фестиваля «Саратовские страдания»
Встреча с Герцем Франком
В Институте филологии и журналистики в рамках программы VII Международного фестиваля документальной мелодрамы «Саратовские страдания» прошла встреча с кинодокументалистом, лауреатом государственной премии Латвийской ССР, заслуженным деятелем искусств Латвийской ССР Герцем Франком. Представила гостя директор фестиваля Татьяна Зорина. Вёл встречу киновед, преподаватель СГУ Владимир Семенюк.
Мероприятие началось с кинопоказа. Герц Вульфович дал присутствующим возможность увидеть такие свои работы, как «Песнь песней», «Диагноз», «Искусство», фрагменты картин «Флэшбэк» и «Старше на десять минут».
Затем режиссёр обратился к зрителям. Герц Вульфович отметил, что свои взгляды на профессию режиссера-документалиста и он раскрыл в книгах «Карта Птолемея. Записки кинодокументалиста» (1975 г.) и «Оглянись у порога. Публикации разных лет» (2009 г.).
Приведем расшифровку записи выступления мастера.
«Вы увидели сегодня рождение человека, смерть человека, любовь человека. В этом, наверное, и есть способ документального кино, который я исповедую – рассказывать о самом сокровенном, о самом сущностном в человеке. Его смерть, душа – это самая сущность, остальное всё подробности: кем стал человек – медтехником или врачом – это всё частности, а самое главное – это то, что составляет реле нашей жизни.
В документальном кино есть очень важное слово – «автор», – оно вызывает ряд вопросов: а какое же это документальное кино, если там есть автор? Автор пишет сценарий, а мы хотим видеть настоящую жизнь, а не продуманную автором. В этом состоит один из главных вопросов документального кино: как сочетать правду жизни и авторскую ноту.
В одном из моих фильмов есть фраза: «Я посвящаю этот фильм всем документалистам, с которыми мне приходилось работать, у которых при съёмке один глаз был сухой, а другой мокрый». Я думаю, что это и есть ответ на тот вопрос, который я задал – что такое авторское документальное кино? Это не искажение действительности, не подмена её какими-то игровыми способами, авторское документальное кино – это то кино, которое снимается о страданиях. Автор сострадает тому, что происходит на экране. Если душа страдает, то значит, есть душа. Она есть, мы её видим на экране, мы видим, как трепещет герой. Поэтому и один глаз у режиссера сухой, чтобы навести резкость, а другой мокрый, потому что он сострадает тому, что происходит на экране. Это и есть то документальное кино, которое я исповедую.
Чем отличается фильм от «нефильма»? Фильм – это всегда идея, это определённая драматургия. Фильм – это художественная вещь. Я иногда снимаю, наверное, слишком откровенные вещи, но не нужно их стесняться, ведь это всё похоже на обнажённую натуру. Обнажённая натура – это Адам и Ева, к тому же, все художники Возрождения писали обнажённую натуру.
Надо помнить, что наша жизнь в кино во многом зависит от техники. Если техника работает, значит, наши усилия, в конце концов, дойдут до зрителя. Если техника не работает, то все наши усилия напрасны. И получится только бледная копия того, что вы хотели сказать. Неважно, где вы будете работать: в печатной, в телевизионной журналистике, – следите за тем, чтобы техника всегда работала. И тогда все мысли и чувства, которые вы вкладываете в свою работу, дойдут до зрителя и читателя.
В документальное кино меня привела страсть к фотографии. У меня есть аппарат, который я очень люблю, и никто мне не докажет, что современные аппараты лучше, чем он. В детстве я много фотографировал, и эта страсть жила во мне. А потом я уже начал заниматься кино.
Когда снимаешь кино, когда настраиваешь камеры, налаживаешь звук, надо понимать, что человек, которого ты вы снимаешь, стесняется, стушёвывается. Вот, к примеру, Дмитрий Луньков, чтобы снять человека, обманывал героя, говорил, что камера ещё не включена, и он просто разговаривает с ними. И когда камеру включали, герои становились грозными, серьёзными, почему-то принято считать, что на экране нужно выглядеть так. Он обманывал людей, но делал это с благородной целью, чтобы показать людей такими, какие они есть в жизни. Перед тем, как начинать какую-то работу, я сам настраиваюсь, узнаю человека, решаю, обманывать, не обманывать его.
Есть большая разница – снимать репортаж о событии или снимать человека в этом событии. Для этого нужны совершенно разные подходы. Репортажное событие – вы снимаете общие планы, панорамы, то есть, стремитесь охватить всё событие. Когда вы снимаете человека в этом событии, всё ваше внимание сосредоточено на одном человеке. Это и есть человек в событии. В фильме «Старше на 10 минут» дети смотрят спектакль, а я снимаю только одного мальчика, который его смотрит. Я снимаю человека в конкретном событии.
Когда начинаешь работать над фильмом, нужно сначала подумать, что ты будешь снимать, а потом уже начинать думать, как ты это сделаешь. В моих фильмах «Песнь песен», «Диагноз», «Искусство», «Старше на десять минут» не было никаких сенсаций – люди рождаются каждый день, не один ребенок, а сотни, дети ходят в театр каждый день, и не один ребенок, а сотни, и умирают люди тоже, к сожалению, каждый день. Поэтому события, которые вы увидели в этих фильмах, сами по себе не сенсационные, вы их уже не раз видели в других фильмах. Важно не что я снимал, а как я снимал. Так, как я смотрел на ребенка в театре, никто не смотрел, поэтому «Старше на 10 минут» кажется откровением. Мы видим, что происходит в душе человеческой.
Можно ли творить в рамках госзаказа? Мой фильм «След души» – это госзаказ. Меня вызвал председатель Госкино. И говорит мне: «Слушай, у меня есть друг, мы вместе воевали, в этом году ему 70 лет. Cделай-ка фильм об этом человеке». И я поехал. Предварительно я посмотрел другие картины о нём. Но везде ведь одно и тоже: он берёт зерно и пересыпает зерно, он подходит к свинье и гладит её по голове. Когда я его встретил, он куда-то спешил, на какую-то встречу, и я спросил: «А где встреча?», он ответил: «В бане». И тут я понял, что он очень естественный человек, он меня не стесняется, он приглашает меня туда, куда посторонних обычно не зовут. Те сюжеты, которые я видел, показывали мне его совсем по-другому. И я, естественно, решил снять фильм о характере. Не о судьбе, а о характере. Он потрясающий человек. Вот какой документальный фильм я снял в рамках госзаказа».
Мария Соловьёва
Журналистское освещение работы кинофестивалей
Руководитель пресс-службы фонда им. Роберта Боша в сфере культуры Корнелия Райхель провела мастер-класс в рамках «Саратовских страданий»-2013. Целью встречи стал обмен опытом в журналистской деятельности России и Германии. Корнелия Райхель – руководитель пресс-службы в сфере культуры фонда им. Роберта Боша. Фонд является одним из спонсоров проведения немецкого фестиваля Go East. В частности, Корнелия Райхель организует работу прессы во время проведения этого фестиваля.
Познакомившись со всеми участниками встречи, Корнелия рассказала о трёх крупных ежегодных фестивалях в Германии, которые посвящены восточноевропейскому кинематографу: Go East в Висбадене, кинофестиваль в Котбусе и неделя русского кино в Берлине. Каждый фестиваль имеет особую направленность, Go East – документальные фильмы, в Котбусе – игровое кино, каждый год фестивали должны отвечать определённой тематике.
В прошлом году немецкие кинофестивали сделали акцент на молодёжный обмен. Студенты ВГИКа и Потсдамских вузов совместно создавали трейлеры к фильмам. Корнелия считает, что это очень важный шаг в развитии культурной жизни обеих стран и надеется, что международное сотрудничество продолжится и распространится на другие города России, в том числе на Саратов.
Также Корнелия говорила о том, что продвижение любого фестиваля – не менее важно, чем составление программы к нему. В Германии, подготовка фестиваля в СМИ происходит в течение 4-х месяцев, сначала каждые две недели происходит рассылка пресс-релиза мероприятия во все редакции. Чем ближе дата события, тем чаще рассылка.
Что касается работы немецкой прессы, главный секрет успеха по мнению Корнелии в том, чтобы каждый журналист занимался своей любимой отраслью и всё время был «в теме».
Корнелия рассказала, что выросла на русском кино и среди любимых фильмов детства она назвала «Морозко» и «Аленький цветочек». А в годы студенчества, во время изучения истории Восточной Европы, Корнелия поняла, что хочет заниматься восточноевропейским кинематографом.
Кинофестиваль Go East является своеобразным аналогом кинофестиваля «Саратовские страдания». Два года назад в Немецком центре состоялся мастер-класс от директора этого фестиваля, Габи Бабич, которая была в составе жюри на «Саратовских страданиях».
По материалам сайта "Свободные". Режим доступа: https://fn-volga.ru/news/view/id/10124 , http://medientage.org/artikel-cornelia-reichel,441.html
Фото: Анастасия Белова
«Я доментально смотрю на человека»
Мастер-класс Киры Муратовой (2010 год).
Мастер-класс Киры Георгиевны Муратовой прошёл в стенах Института филологии и журналистики Саратовского университета. Сама режиссёр утверждает, что у неё отсутствует педагогическая жилка, но то ли Кира Георгиевна просто скромничает, то ли свою роль в успехе лекции сыграло безусловное ораторское мастерство и сила личности режиссера. Внимание студентов и преподавателей, выпускников и просто любопытствующих держалось на пределе, будто слушатели пытались разглядеть мелкий узор, поймать каждую деталь, уловить каждое движение мысли художника, чьи работы, наполняют кинематографический мир новой энергией уже на протяжении более чем сорока лет.
Кира Георгиевна начала встречу с небольшого рассказа о себе:
- Я живу в Одессе, но не придаю этому такого значения. Куда бы меня ни распределили, там бы я и осталась. Не так сильно на человека влияет его местонахождение, как то, что у него внутри. Когда мне говорят «ну что же ты не переехала», я отвечаю, что это не изменило бы ничего. Те причины, которые человек привык обвинять в своей неустроенности, находятся скорее внутри него. В одном нашем фильме Рината Литвинова говорила, что прочерчивает бритвой линию на руке, тем самым меняя судьбу. Так вот, я считаю, что все эти причины находятся внутри, а внешнее человек начинает обвинять, если он не склонен к мудрости.
В Одессе я живу и работаю. Сняла можно сказать 16 фильмов, «можно сказать», потому что три из них - короткометражные. Женя Голубенко половину этого пути мне сопутствует, является соратником, единомышленником, сценаристом и художником. Иногда поигрывает, любит роли слепых, чтобы можно было ходить с палочкой. Все эти фильмы, кроме «Познавая белый свет», снимались в Одессе. Конечно, я приехала туда, не будучи одесситкой. Увлеклась местным колоритом, потому что по склонности своей натуры я люблю снимать людей с улицы, документально смотрю на человека. Люблю смешивать актеров и не актеров, эклектика – мой стиль. А город этот очень колоритный. Даёт пищу для кинематографа. Интересен южный жаргон, юмор, который сейчас стал исчезать. Так вот я этим увлеклась, даже стала злоупотреблять, не представляла ни один свой фильм без подобного характерного персонажа. О себе очень трудно говорить. Недавно про меня написали книжку, я ее читала и все время находила какие-то неточности. На что Женя Голубенко сказал: «Да это вообще нездорово – читать про себя». Так что я книгу отложила и не возвращалась к ней больше. Я очень узкий режиссёр. Я опять-таки как человек очень оптимистического склада (по природной натуре, по органике, а не по уму) нахожу или пытаюсь находить оптимистические объяснения тому, как течет моя жизнь. Придумываю какие-нибудь оправдания, формулировки. «Да, ну что же, я нравлюсь немногим, как и Бах, Моцарт, Бетховен. И всегда будет существовать группа людей, которая будет интересоваться моим творчеством». Так что я пытаюсь соединять повседневное и вечное, и на том стою.
Основная часть встречи была отведена под вопросы гостей:
- Вы начинали с Ниной Руслановой, и в «Шарманке» у вас – все она. Можете рассказать про этот совместный путь?
- Мы искали девушку, и нашлась Русланова. В тот момент она вообще была человек детдомовский, фамилию ей чужую дали. Она училась в театральном училище. Кажется, она в тот год перевелась в Щукинское училище, переезжала в Москву. Тогда наш ассистент увидел её, поверил в неё и привел к нам. Она нам очень понравилась, и мы ее утвердили на первую роль. Мы с ней столкнулись не только как режиссёр и актриса, но в «Коротких встречах» еще и играли вместе, я играла такую начальницу, а она – сельскую девушку. Она очень своеобразная натура, одаренный человек, но очень строптивая. Актрисы бывают строптивыми, но таких я не встречала. Она может снять туфлю с ноги и бросить в осветителя. Как-то она обвиняла гримершу, что та ей капает в глаза ядовитую тушь, чтобы ослепить. Такие выходки примадонны ей свойственны. Но во второй полоивне жизни она стала сама себя усмирять, потому что заметила, что ее перестали снимать. В том числе и я. Я просто устала от неё. Она то очень отстраненно ко мне относилась, то сильно полюбила в какой-то момент. У нее вот такие перехода, ну что сказать – такой она человек. Это актриса!. Образ у нее рождается. Что такое роды? Крики, боль – и появляется существо. Так у нее образ рождается через крики, боль, которую она причиняет себе и, кстати, окружающим. Сейчас по ней иногда видно, как она начинает закипать, хочет взорваться, но потом… сдерживается.
- «Мелодия для шарманки» высмеивает все нынешнее общество потребления. После того, как я посмотрела фильм, у меня возникло желание все вокруг взорвать. Вы рассчитывали на такую реакцию?
- Честно говоря, у меня несколько иное ощущение. Несмотря на мой оптимистичный склад, я более пессимистически смотрю на мироздание. Я считаю, что люди всегда одинаковы. Прогресса не существует вообще. Есть технический прогресс, но у нас всегда два уха, две руки, один желудок. Мы всегда такие есть, мы не можем быть другими. Иногда думаем, что придет другой лидер и всех перевоспитает. На время, может быть. Как в Германии, знаете: то Моцарт, Бах – а потом пришел Гитлер, раз - в концлагерь всех, и высшая цивилизация куда-то скатилась. Когда человек слишком долго правильно переходит улицу, то в конце концов начинает чувствовать внутри раздражение. И ничего здесь не изменить. Я сочувствую людям, противоположным мне по ощущению. Я их очень уважаю, восхищаюсь ими, они верят, делают что-то. Как существа, они обычно прекрасны, но в результаты их деятельности, не временные, а дающие что-то человечеству, я не верю. Вы, наверное, думаете: «Вот два ребенка, сироты, голодные, холодные, но никто ничего». Но по ним не видно, что они голодные и холодные. Мы сознательно не взяли детей со впалыми щеками, по которым все видно. Каждый следующий человек не знает, как им тяжело, для него это просто очередная встреча, поэтому он реагирует стандартно, так как очень занят.
Встреча с Кирой Георгиевной Муратовой длилась полтора часа. Говорили о режиссуре, современном кино, Ринате Литвиновой и Земфире, о том, каково работать с детьми и родственниками. 150 человек сидели, стояли и подпирали стенку с неожиданным для учебной аудитории вниманием и интересом. Это было видно и слышно – так долго, громко и с улыбкой аплодируют только, когда хотят подойти и лично сказать «большое спасибо».
Юлия Цветкова
